gallina.scripsit

Крокодильчик III

Щен выглядел веселым и упитанным, мне радостно сообщили, что он не крипторх, мол, все прощупывается, парень как и все они любил шнурки.

– А как вы их зовете? – Бучи-бучи.

Каков вопрос, таков ответ, любовью не пахло, но практично (Олешку носили на руках и тетешкали, до того как он стал Черри).

– Бучи-бучи – позвала я.

Бутуз развернулся ко мне и пытливо глянул. Я потрясла локоном волос. В глазах загорелся интерес, но за сеткой вольера пищали собратья. “Ты, это, заходи еще, покусаемся, я тебя потягаю за волосы, точно. А сейчас мне пора, дела”.

– Будете брать? – Будем.

– А можно еще папу посмотреть? – Да, конечно.

Херр Заводчик куда-то ушел и вернулся с папой.

Папа опьянел от счастья, он носился по двору, скакал так, как будто у него в лапах были пружинки и пытался поцеловать хозяина, крышу сарая, крону соседнего дерева, подоконник второго этажа и вон тот листик на лету.

Выглядел он колоссальным черным тайфуном. Когда тайфун отскакал свое и подуспокоился, заводчик рискнул дать ему команду сесть. Тот не возражал, но вложил в нее свой смысл, привалился боком ко мне, потом встал, чтобы было удобнее было гладить его попу.

Попа была посередине моего бедра. Мама казалась на голову ниже. Хм, мама вполне по размеру, а вот папа... Ой, ну, может он в маму будет.

Попа прижалась теснее. “Сколько?Примерно 45 килограмм, взвешивали 2 года назад”. Хм. Меньше явно не стало, но жирка не наблюдалось.

На обратном пути я вспоминала в основном тот долгий взгляд с обещанием потягать за волосы при возможности.

Возможность предоставилась через 10 дней и 24 августа 2023 года мы поехали забирать Аарона фон дер Stall. В качестве клички сошлись на Тоше (Тотошка).

– Как вы его собираетесь назвать?,– спросил заводчик при передаче, инструктируя нас напоследок и внося себе в карточку наши данные.

– Тоша.

– Ну, можно и так. Вы молодые, справитесь, -хихикнул он.

Это был второй пропущенный звоночек, но было в любом случае поздно, Тошу у меня надо было бы забирать клещами.

Фразу мы вспоминали потом часто.

Тоша прожил ровно один день.

Крокодильчик I-II

“Заводи кого угодно, только не крокодила” (с) Михай Орсаг

Как мы оказались в лапах у ризеншнауцера?

При выборе собаки для себя всегда есть эмоциональная составляющая. Так сложилось, что 11 лет членом нашей семьи был эрдельтерьер. Временами пренебрегаемым, временами недооцененным. Но был. И когда его не стало, я не смогла смотреть на эрделей. Как бы я ни старалась. Я бросалась к ним на выставках и через улицу, облазила питомники в Италии и Франции, все сайты в Германии и написала слезное (никогда не отправленное) письмо в питомник линии в Англии. Ничего не менялось и через пять минут я уходила, сдерживая слезы. И так 8 лет.

Я стала искать собаку “того же фасона, но вот в другой расцветочке”. Это значило с бородой и усами, что сужало выбор, терьеров в размере не было (Майкл, брат Джерри, был маловат). Подошел бы волкодав, но вторым критерием был срок жизни. А третьим свободомыслие, ну и самостоятельность и юмор

Оставались ответвления, черный терьер был бы идеален, но показался слишком флегматичным.

На терьера был похож ризеншнауцер, только с шилом в попе.

Все, прокомпостировано.

Набравшись твердости мы поехали знакомиться по выставкам с производителями.

I. Август 2020 год. Начало.

Каждый раз я думала: эх, если бы я начала еще тогда, с начала, а сейчас... нет, лень. Попробую ухватить за начало.

-Интересно, а в Германии бывают выставки собак?– спросила мама.

На такой вопиющий вопрос я только и могла сказать: да, конечно не вдаваясь в подробности, что сейчас начало августа, в первых днях сентября родители едут в домой в Энск и вряд ли за этот месяц какое-нибудь хундешоу состоится.

Я прилежно посмотрела странички устроителей FCI/VDH выставок и на тебе: 11 августа, в эти выходные.

Чтобы не ударить лицом в грязь – поинтересовалась, не хотят ли посмотреть за компанию. С удовольствием. Сказано-сделано, 80 км бешеной козе не крюк.

Эрдели и ризеншнауцеры были в разные дни, но раз я твердо решила – никаких эрделей- поехали в субботу.

Довольно неприятное место в виде огромного крытого спортзала- арены с кучей рингов внутри и снаружи, в целом обычное стандартное место для такого рода вещей.

Ризеншнауцеров было мало, самыми живыми и активными казались собаки уже знакомой нам слегка малохольной заводчицы. Между выбеганиями в ринг она сказала, что щенков нет, вязку планируют месяца через 2, щенок если будет, будет готов к передаче еще через 4 мес.

После второго ринга она призналась, что есть один щенок, с пятнышком, они его себе хотели оставить, но мы можем приехать посмотреть если хотим. Остапа понесло и я хотела.

Через неделю мы поехали смотреть.

II.

Проигнорировав знак объезда, я встряла в кирпич. – И что теперь. Муж взялся за айпед и мы ринулись в поля. Минут 15 сельхоздорог и мы выехали на проторенный гуглем путь.

К повороту на “Конюшни Хильды” мы подъехали опоздав всего на 20 минут.

Старый дом, низкий деревянный заборчик, мощеный брусчаткой дворик.

Ладушки. Нас ждали. Фрау Заводчик, поприветствовав нас, открыла дальний сарайчик и к нашим кроссовкам устремилось бесчисленное множество четырехлапого блаженства.

На нас неслась оголтелая туча восьминедельных ризеншнауцеров. Все они хотели одного- наших шнурков.

Шнурков было всего на четырех ногах, фрау Заводчик предусмотрительно была с липучками.

Следом за щенками тащилась мамаша. По всему она была счастлива, что ее зубастое потомство оставило ее в покое. Она, наслаждаясь моментом, оглянулась, подошла к изгороди и не беря разбега боком сиганула через нее. Вот как стояла- оказалась ровнехонько с другой стороны. По хорошему мы должны были насторожиться, но если человека бог лишает разума, так тому и быть.

-А какой из них наш?

-О, вот этот.

продолжение следует

Дама сдавала в багаж 2000 год

I. 27 сигаретных ящиков, веник и бак для грязного белья.

-Автобус едет через границу с Польшей и везет прямо до места, Лена, иди складывай книги.

То, что мы сделали, иначе как авантюризмом чистой воды назвать было нельзя.

Все началось с вопроса моего научрука, завкафедрой предпринимательского права и просто хорошего человека:

– Германия приглашает квалифицированных компьютерных специалистов, не хочет Андрюша попробовать?

Куда-нибудь уехать мы определенно хотели. Мы присматривались к Израилю (“Обязательно купИте с собой деревянную спальню, это там дорого (с) Мама”) и, вдохновленные опытом Марьяны и Димы уехавших год назад, к Канаде и Америке. Германия на повестке дня не стояла никогда.

Мы не знали язык и не пылали нежными чувствами.

Андрей, пособеседовавшись с американским рекрутером, как раз находился в состоянии “я знаю, что ничего не знаю” и мы решили попробовать.

Ковровым бомбометанием занималась я, и вечером начиналось:

– Там хотят С++, подходит? – Нет, смотри без плюсов. – Да ну, я отправлю, там разберемся.

После двух недель такого развлечения появилось несколько приглашений на собеседования. Из них были выбраны большая фирма в Дортмунде и маленькая в небольшом городе со странным названием, которому я как наиболее созвучное, вспоминая высказывания прабабушки, запомнила форц-ин-россл*

Ну в этом рассоле мы и оказались.

Самым страшным тогда мне казалось не шагнуть в никуда и уехать, а расстаться с привычной стеной книг.

Для решения вопроса в оптовом магазинчике по соседству нам дали 27 пустых картонных ящиков. В них тщательно и аккуратно, не более 20 кг на ящик, была упакована половина: Кристи, Стаут, Дюма и все-все-все. К каждому ящику прилагалась перепись для таможенников.

– Андрюша, я там еще положила веник. Мало ли что... – мама была уверена, что поддержание чистоты без веника невозможно, кто их там знает. Веник никуда не лез, ящики были коротковаты, поэтому его положили в пластиковый и стабильный сундук для грязного белья.

В багажный отсек автобуса запихнули ящики и сумку Андрея.

29 января 2000 года мы поехали крышей. Точнее, для начала поехал Андрей.

В тот момент никто не думал, что все 27 ящиков ему надо будет доставать, переносить, открывать и показывать таможенникам. Что водитель автобуса обязан доставить нового сотрудника фирмы на автобусный вокзал, но сжалится и высадит его и его скарб на офисной парковке.

Что первую неделю Гринкарточник (да-да, Шредер тогда не придумал ничего лучше, как сплагиатничать и обозвать программу для IT- специалистов Green Card) проведет ночуя на диване в конторе в комнате, заставленной сигаретными ящиками с книгами и веником.

Не спрашивайте о том, что подумали в фирме о новом коллеге.

*Пук- в – рассоле (огуречном) идиш

II. Все говорят купи слона, а ты возьми и купи холодильник.

Продолжение следует...

НашаРая и Раечка

Раечка была подругой моей бабушки, она вкусно готовила. У Раечки был муж, полон дом гостей, две крупные добрые и в меру вредные девицы на выданье, и 4 дня рождения, годовщина свадьбы и новый год.

Каждый праздник традиционно благоухал бужениной с чесноком и холодцом с хреном. У меня, гастрономического гостя, текли слюни с момента, когда мы начинали собираться к ней в гости. Ребенку разрешалось все: забраться в холоднющюю спальню на шелковое покрывало с цветами и притворяться спящей, слушая голоса доносящиеся из кухни. Больше всего я любила голоса этих готовящих вкусное женщин. Мы жили недалеко, и в 3 года по двору добротной кирпичной сталинки на Холодной горе меня катал на раме Орленка хахаль Рыжей Ленки, младшей из дочек. Каждый раз, как меня забирали от няни, меня укладывали у них спать.

НашаРая была замужем за младшим братом прадедушки, строительным инженером. Его звали работать во Францию, но из СССР не было исхода. Муж давно умер, НашаРая жила в большой и светлой комнате коммуналки с окнами на Сумскую и у нее никого не было кроме соседки-алкоголички с семилетним сыном- курильщиком и нас. Но прадедушка к этому моменту был зациклен на том, чтобы мы не глотали сливы с косточками, повторял фразы как метроном и по секундомеру в 21:00 садился смотреть программу Время.

Когда Наша Рая была моложе, она приходила к прабабушке Риве сама.
Духи Ривы “Красная Москва” смешивались с запахом НашейРаи, которая не пахла ничем, а значит, приятно. Она, плюс в карму, не пыталась меня поцеловать.

Мне разрешали взять ее палку- с загнутой ручкой, полированного дерева – и подержать немного перед тем, как поставить в угол.

К НашейРае мы с мамой ходили на ее день рождения и несколько раз в год “проведать” по инициативе моей мамы, передать ей выпечку от прабабушки. Не помню, был ли в доме лифт, но мы всегда топали по неравномерным плоским ступеням на третий этаж.

В комнате у НашейРаи стояла полуторная кровать с металлической спинкой и пружинным матрасом, фотографиями над ней поверх ковра и круглый стол, комод-секретер и с деревянным полозьями кресло качалка. Пока мама реализовывала светскость визита, я упоенно пришпоривая каталась на кресле.

НашаРая пристрастила меня к Фриде Вигдоровой и Макаренко, благодаря ей я зачитывалась Дикой охотой короля Стаха и Черным замком Ольшанских (благо у нее была версия на украинском) и, к перепугу родителей, Педагогической поэмой.

Когда НашаРая сломала шейку бедра, она не смогла выбраться до утра из наполненной ванны коммунальной квартиры, ее соседки алкоголички дома не было. Как и мобильных телефонов. А обычный, общий, дисковый стоял на столике в длиннючей коммунальной прихожей.

НашаРая пролежала до утра в остывающей ванне и скончалась через неделю от воспаления легких.

У меня остались Дике полювання короля Стаха, Дорога в жизнь с посвящением и тоненькое, подаренное ею колечко с бриллиантом: “это нежное девичье колечко, мне оно ни к чему”.

Почему я собственно это пишу: у евреев человек живет ровно столько, сколько о нем помнят. Раечка похоронена на кладбище рядом со своим мужем Павликом. О Раечке помнят ее дочки. Куда ж они денутся. Помнят ее внучка и внук (надеюсь). Что там будет дальше- зависит от них.

НашаРая стала пеплом в стелле крематория. Уцелеет ли кладбище во время этой войны? Понадобятся ли кому свободные ячейки? Все захоронения нужны только живым, мертвым все равно.

О НашейРае после моей смерти не будет помнить никто. Пусть она еще поживет.

Enter your email to subscribe to updates.